Археологическая экспедиция в Гизе

Друзья! Здесь давно не было обновлений, а тем временем мы потихоньку движемся к нашему третьему тому, где будут опубликованы новые гробницы из Гизы. Как раз по этому поводу нахожусь сейчас в библиотеке в Каире. Я здесь в основном занимаюсь надписями в двух наших гробницах – Ченти II и Хуфухотепа. Оба они были любопытными личностями. И хочу пару слов рассказать про Ченти II.

Вторым Ченти стал совсем недавно – и десяти лет не прошло. Дело в том, что когда мы нашли его гробницу, у нас уже было погребение одного его тезки. Тем более у того, первого Ченти, и гробница побольше, и рельефы побогаче. В общем, стал мой герой вторым Ченти. Как его звали друзья или что ему шептали на ухо девушки – это науке не известно. Может Ченети, может Чинути, может еще как. Мы можем понять иероглифы, но произнести – почти никогда. Зато имя его прекрасно переводится на русский: «Да будешь ты отмечен (среди других)!». Вот с таким замечательным именем Ченти вступил в жизнь где-то в конце V династии, т.е. примерно 4350 лет назад. Судя по титулам, Ченти был из среды среднего чиновничества. Выучился, очевидо, грамоте, да, вероятно, и какому-то еще мастерству, и решил посвятить всю свою жизнь… столичному некрополю. Некрополь в те времена – это не то, что сейчас. Тогда это был целый город, а точнее несколько городов, которые в прямом смысле слова занимались воскрешением мертвых. В эпоху Древнего царства, видимо, считалось, что если правильно подготовить усопшего, провести все необходимые ритуалы, то он достигнет состояния «прекрасной старости» - не дряхлости, а мудрости ума – и станет просветленным духом (ахом). С таким ахом можно будет вступать в переписку, просить о помощи, в том числе против врагов, жаловаться ему на проблемы. Если же всех необходимых ритуалов не произвести и тело лишить погребения, то усопший превратится в мертвеца (мут - «мертвый»). Такие мертвецы были опаснее всего, именно они считались причиной многих несчастий. Ченти, видимо, определил делом своей жизни избавление мира от живых мертвецов. 

Судя по титулу «знакомый царя» (рех нисут), начать свою карьеру Ченти мог со службы в одном из царских поминальных храмов или на выполнении поручений в ходе реализации дворцовых строительных проектов. Что это могли быть за поручения? Увы, сейчас можно только гадать. Доставить известняк из каменоломен или закончить гробницу какого-нибудь чиновника, подготовить саркофаг для царского сына – кто его знает? Может не то и не так вовсе. В любом случае, другие его титулы позволяют заключить, что на каком-то этапе Ченти стал снабженцем для занятых в некрополе мастеров – каменщиков, скульпторов, художников, ювелиров и прочей богемы. Об этом говорит его титул «начальник имения некрополя» или «начальник хозяйства рабочих некрополя» (ими-ра гес-пер херет-нечер). Под «имением» или «хозяйством», возможно, понимались пастбища в Дельте, где приписанный к некрополю государев скот нагуливал вкусные и весьма редкие в рационе простых египтян животные белки. Кстати, данные археологии свидетельствуют, что, например, в конце IV династии, во времена строительства пирамиды Менкаура, кормили рабочих в некрополе совсем неплохо, причем предлагались им блюда в основном из молодых барашков и телят.

Затем или одновременно с этим Ченти стал большим человеком в царской мастерской некрополя (уабет нисут), получив там должность «того, кто над тайнами» (хери сешета). Под «тайнами» египтяне могли подразумевать многое. Это были и тайные знания в письме и магии, и мастерство, и просто опыт – например, в управлении чем-нибудь. Могли понимать под «тайнами» и различные предметы, использовавшиеся в ритуалах. Поскольку в царской мастерской некрополя занимались многим – от мумифицирования тел до изготовления погребального инвентаря – то и работы там было невпроворот для почти любого специалиста. Обладал ли он глубокими познаниями в области религиозных текстов, знал ли ритуал или просто умел красиво вырезать иероглифы. 

Шли годы и Ченти достиг настоящего признания - стал «властителем некрополя» (хека херет-нечер). Это, видимо, была даже не должность, слишком уже редко она упоминается, а такой неофициальный статус признанного человека. В общем, похоже, что Ченти превратился в одного из неформальных лидеров некрополя. Согласно надписям на некоторых саркофагах того времени, это, в частности, давало ему право контролировать последний этап погребения – помещение мумии в саркофаг и запечатывание погребальной камеры. Как показали работы чехов с Абусире, это был очень важный этап. Дело в том, что в первый день похорон, видимо, успевали лишь довезти тело до некрополя, провести на месте все необходимые ритуалы и поместить мумию в гробницу. Потом наступала ночь, когда шахта в погребальную камеру стояла открытой. Вот это-то то и было самое горячее время для грабителей. Всего несколько часов, когда без особого труда, без перелопачивания кубометров песка и камней (тем более что лопат тогда не было), можно было забраться в камеру и обобрать покойного. Поутру родственники засыпали шахту, так порой и не узнав, что погребение разграблено.

Такова была жизнь Ченти. И это главное, что мы спасаем благодаря нашим раскопкам. Жизнь, которую египтяне очень любили. Что касается его смерти, тот тут, как ни странно, понятно гораздо меньше. Занимаясь чужими гробницами, Ченти так и не успел достроить свою собственную. Завершал ее уже его сын по имени Иутениптах («Приходит ко мне бог Птах»). Иутниптах обязался закончить гробницу отца и слово свое сдержал. Даже оставил об этом при входе соответствующую надпись: «Это его старший сын, начальник поминальных жрецов, писец Иутениптах – тот, кто сделал это для него (т.е. Ченти), когда он был погребен на прекрасном Западе в соответствии с тем, что он обещал ему, когда он (т.е. Ченти) еще жил на своих двоих ногах». 

Однако закончил сын гробницу, прямо скажем, не очень качественно. То ли спешил, то ли средств не хватило на хорошего скульптора, однако тексты Иутениптаха отличаются по стилю и выполнены менее качественно. Это очень хорошо видно на входе. Там четкими, красивыми знаками написано: «ЗНАКОМЫЙ ЦАРЯ, ПОЧИТАЕМЫЙ ЦАРЕМ, НАЧАЛЬНИК имения […] Ченти». Последние слова – это как раз то, что было дописано Иутениптахом тонкими кривыми иероглифами. Мы не знаем в какой из шахт был погребен Ченти. Все они были разграблены еще в древности. А во времена поздней Римской империи и Византии в его гробнице поселились люди. Они построили в ней печь, у которой ютились холодными зимними вечерами, и вырастили у этого очага, быть может, не одно поколение. Здесь наверняка бегали и смеялись ребятишки. Для них дорога домой навсегда была связана с немым древним изображением, вырезанным справа от входа. Это был Ченти. Точнее, только половина Ченти, потому что рельеф так никогда и не закончили. А рядом с ним сидит обнимающая его женщина, обезображенная то ли мстителем, то ли вандалом. Не случилось ли в семье Ченти какой-то драмы после его смерти? И что это за дама, чьи титулы были намеренно сбиты? Об этом надеюсь рассказать как-нибудь в другой раз.